— Это какая-то ... Я не знаю, тебе нравится, Дуглас? — откинув кудрявую прядь волос со лба, руководитель театра "Химера" Элар Линч, с беспокойством и сомнением взглянул на того, кого он назвал Дугласом.
Названный Дуглас почесал нос, сощурился за стеклами круглых очков, а затем выдал:
— Не сказал бы. Смотрится, как тряпка, которой моя бабка окна на чердаке от мошкары завешивает.
Оба волшебника — и руководитель театра, и заведующий костюмерной этого же театра, склонились над эскизами и образцами новых костюмов, которые им только что доставили. Лежащее перед ними выглядело и вправду так, словно это всё уже кто-то носил, вывешивал на солнце, мыл этим пол, а эскизы рисовал после третьей бутылки "Огневиски".
— Мне кажется или нас отымели? — спросил после долгого молчания Элар, наконец распрямившись, и сев в директорское кресло с алой обивкой. Английское кресло, между прочим.
— И не по одному разу, — уныло согласился Дуглас. Произошедшее стоило его репутации в глазах мистера Линча, ведь заказ "Химеры" на новые костюмы он выполнял через своего знакомого, который казался кристально честным портным. Вот именно, что только казался.
— Это как-то некрасиво ... Надо человеку разъяснить, что мы — не сасанахи какие-нибудь. Мы решаем проблемы по другому.
Треснуть бы по лбу этого хлыща портного пару раз — сразу бы вспомнил, что руки у честных людей растут не из задницы. Впрочем, за этим дело не станет, если этот ... как там его ... Мистер Торндайк с первого раза не поймёт, что им не довольны.

Элар ещё не до конца освоился со своей новой ролью. Победа над мадам Дож казалась ему по сей день неким феерическим везением. Он, конечно же, храбрился, оттого не подавал виду, разгуливая по "Химере" с выражением лица героя и орденоносца, однако, сидя в её бывшем кабинете, он, нет-нет, да и бросал взгляды на дверь, опасаясь, что вот-вот та откроется, и в кабинет ворвётся мадам Дож. Но то были страхи скорее иррациональные — мадам Дож находилась под стражей, а значит никак не могла явиться сюда именно сейчас. Зато могли другие. Кредиторы, например, его и мадам Дож, которые отчего-то решили, что теперь Элар Линч должен был платить по её долгам. Ещё чего не хватало!

Потому-то Элар и подпрыгнул на своём английском кресле, когда в кабинет, без стука, вошла мисс Лайл, прервав Дугласа, который принялся рассказывать Линчу о каких-то важных подробностях касательно личности мистера Торндайка, и сообщила, что его ждут.

— К вам пришли, мистер Линч. Дамочка из газеты. Куда её можно пригласить?
— Я сам. Спасибо, Лайл, дорогуша.

Живое воображение Элара тут же нарисовало образ ведьмочки, которая с ног до головы была создана из страничек "Ежедневного пророка", усмехнулся и поднялся на ноги. У него из головы вылетело, что он договаривался с мисс Ни Хейли об интервью, нет — о статье. О статье, в которой Элар собирался живописать перспективы нового ирландского театра и немножечко хвалить себя. Выйдя из кабинета, спускаясь сначала по одной лестнице, затем поднимаясь по другой, а после — входя в фойе, где его ожидала мисс Ни Хейли, мистер Линч про себя уже начал готовить речь, но слова сами как-то улетучились, когда он увидел Кейвон и радушной ей улыбнулся. Они, пусть и общались всего ничего, но раньше им удавалось делать это без излишнего официоза. К чему нарушать традицию?

— Кейвон, добрый день! Очень рад вас увидеть, — Элар шагнул вперёд и пожал Кейвон руку, — Последний раз ... Когда же это было, дай Мерлин памяти ... Уж не тогда ли, когда я ещё и подумать не мог о том, что вскорости смогу вернуться сюда, как и подобает, а? Как поживаете?

«Химера» менялась на глазах, но более справедливым было бы утверждение, что взгляд самого Элара на «Химеру» менялся. Если раньше он был в ней гостем, готовым к тому, что его вот-вот попросят отчалить в закат, то теперь он был хозяином. И пусть за его спиной стояли другие люди, он все равно ощущал в себе приятное волнение известное любому, кто когда-либо овладевал чем-нибудь долгожданным и дорогим сердцу. В его мозгу зрели грандиозные планы. Начиная с того, какого цвета краской перекрасить стены в гардеробе, и заканчивая тем, какие пьесы он, наконец-то, сможет поставить. Если существовала болезнь под названием «чесотка вдохновения», то мистер Линч страдал ей в тяжёлой форме, грозившей стать неизлечимой.

— Gach rud breá, Ceibhfionn! Is lá órga é seo! — тут же ответил мистер Линч на родном наречии, задним числом подумав, что его матушке  было бы интересно познакомиться с Кейвон, и вовлечь ту в свою бурную деятельность. Госпожа Линч в каждом молодом патриотически настроенном ирландце видела оплот будущих побед на ниве правого дела.

— Какая жалость-то, — на подвижном лице Элара отразилась явная грусть, когда мисс Ни Хейли упомянула об иллюстраторе. Впрочем, эта грусть имела в глубине своей толику иронии, коя выплеснулась наружу, когда мистер Линч указал на свой живописный, но помятый костюм, который, ко всему прочему, носил следы кошачьей шерсти: — Я так нарядился для встречи с ней и все впустую.

Он спал в кабинете, а кот спал на нём. И сложно сказать, когда мистер Линч брился последний раз, потому, что на его щеках была явная синева, а под глазами залегли тени. Он был явно не готов к встрече с иллюстратором, и был рад тому, что она не пришла. Но он был рад так же всему тому, что его окружало, и тому, что с ним случилось, и желал поделиться этим с Кейвон. Она ведь ещё ничего не знала! Не удивительно, что усталость и недосып, помятый внешний вид, в котором небрежность забавно сочеталась с затейливой фактурой тканей, орнаментов и аксессуаров, отступали на задний план.

Элар кивком головы и быстрым взмахом руки, позвал за собой Кейвон. Но повел её не по главной лестнице (ибо кому она интересна?), а вывел прямиком в недра «Химеры».
— Спать хочу и постоянно пью кофе. Страшно хочу напиться, да все никак, ха!— честно признался он, — Мучения во благо искусства. Я еле жив.
Он закатил глаза и тут же рассмеялся.
— А если серьезно, то есть некоторые сложности. Это не для прессы. Это я вам говорю, Кейвон. У нас есть неучтенные долги, в том числе те которые повесила на театр мадам Дож … Ну, эта…, — он состроил гримасу, — Вы знаете её. И если по долгам «Химеры» готовы расплатиться, то долги мадам меня изрядно расстраивают.

Честно сказать, у мистера Линча был опыт общения с кредиторами, и был немалый. Сколько раз он по крышам сбегал, когда в его дверь колотили гоблины? Или делал вид, что это не он, когда сталкивался с ними нос к носу на лестнице? Однажды (правда это было в Италии), он даже прикинулся умершим, потому, что платить ему за комнату было нечем, деньги он прокутил, а новых не раздобыл. На счастье, ему пришла в голову мысль сложить вещи на берегу, написать предсмертную записку и … Убраться как можно дальше до того, как записку и одежду нашли. Но здесь это не сработает. Во-первых, ему новый статус не позволял, а во-вторых, перед родными и друзьями было неудобно.

— А как поживаете вы? Это не для интервью, Кейвон. Это мне просто интересно.
Элар плохо умел воспроизводить чужие голоса, потому просто уловил тон, с каким мисс Ни Хейли задала ему точно такой же вопрос. Он шутил, но делал это без злобы, наоборот будто бы приглашая всем — улыбкой, жестами, взглядом, голосом — повеселиться вместе с ним. Более всего на свете он не любил натянутую обстановку, когда кто-то рядом с ним скучал или же был не вовлечен в беседу достаточно полно. Отчего-то ему казалось, что если его самого распирает, то он должен поделиться с другими, пусть даже улыбкой, или приятной новостью.

Отредактировано Элар Линч (2021-04-11 12:08:30)

На все уверения Кейвон Элар лишь согласно кивал. Он верил тому, что коллега мисс Ни Хейли была талантливой художницей, и нисколько не сомневался в том, что она способна была изобразить его, как есть — с кошачьей шерстью в том числе. Для пользы дела он готов был изобразиться, как угодно, в том числе и без костюма и шерсти, лишь бы на спектакли ходили зрители, а его имя не забывали. Но об этом, пока, слава Мерлину, речи не шло.

— А вы, часом, у себя в редакции не знаете тех, кто умеет колдографировать? Я слыхал, что это очень модно, — Элар обернулся к Кейвон, бросив на неё возбуждённо горящий энтузиазмом взгляд, — Тебя снимают при помощи какой-то коробки с лампочкой, потом бац — и получается ... Колдография, да. На ней ты как есть, но ещё и движешься. Почти, как иллюстрация, только реалистичнее.

Если ему удастся раздобыть колдографа, то это будет замечательно. Подумать только — статья с колдографиями о «Химере», да ещё и афиши можно с ними же сделать. И программки. Где бы взять ещё денег на это? Мысли о том, что сделать, и где найти на это денег, постоянно блуждали рядом с мистером Линчем. Временами, хотя это было совсем не в его стиле, он даже впадал в отчаяние, когда денег не было, но волшебство на то и волшебство, что рано или поздно они откуда-то приходили, прилетали, приползали, просачивались к нему. Оттого мистер Линч не относился к тем персонам, кто впадал в отчаяние на долгие месяцы. С первыми деньгами, как с первыми лучами солнца, печаль уходила прочь.

— Ха! Точно же, — они проходили аккурат за сценой, где в строжайшем порядке им по пути попадалось то, благодаря чему всё, что функционировало непосредственно на сцене, работало. Здесь, кроме верёвок и рычагов, кроме разнообразных приспособлений, которые было можно или же нельзя встретить в аналогичном месте в маггловских театрах, сновала куча людей, кои приветствовали мистера Линча и его спутницу то кивками, то возгласами, на что мистер Линч лишь приветливо улыбался и махал рукой — мол потом поговорим: — Вы видите на мне все тлетворное влияние английских порядков. Скоро совсем позабуду о национальных традициях. Вы, кстати, после интервью не откажетесь от чашечки кофе по-ирландски? Кофе у меня есть. По-ирландски — тоже найдётся.

Пару ступенек и они поднялись на сцену. Отчего-то Элару очень нравилось находиться на сцене тогда, когда в зрительном зале никого не было. Обитель искусств словно дремала в волшебном полусне. Будто бы некий чародей заговорил её на долгий сон, и оттого, всё, что открывалось перед твоим взором, пробуждало в твоей душе грёзы. Можно было представить себя здесь кем угодно — отважным пиратом, императором, властителем душ или магом аскетом, что ушёл в пустыню, чтобы познать истину, поэтом, которому неведом покой.

— Если хотите можете присесть вон в то кресло. Оно настоящее, — мистер Линч указал Кейвон на золотисто-голубое кресло, которое стояло по диагонали от него, рядом с лебедем из папье-маше и искусственными цветами в кадке. Во время представления, и на лебедя, и на цветы, накладывали чары, и тогда, они были как живые. Сам же Элар принялся расхаживать туда-сюда. Так ему было легче собраться с мыслями.

— В том то и дело. Эта мадама неплохо всё подготовила. Она заложила гоблинам кусок земли, который якобы принадлежал «Химере», и по документам, предоставленным гоблинам, этот кусок земли есть, а на деле его нет. И когда выплаты прекратились, гоблины, естественно, пожелали забрать то, что им было обещано, а что я им отдам, если ничего нет? Тогда они стали напирать на меня с тем, чтобы я выплатил им неустойку, но денег я таких достать не могу. Вернее, я могу, — тень улыбки пробежала по губам мистера Линча, — но они мне нужны самому. Не собираюсь я стараться из-за Дожихи. Знакомых в банке ...

Ему было очень неловко произносить это, да и в целом, он не ожидал, что разговор перейдёт непосредственно к этой детали, но всё же не умолчал о ней:
— ... Они у меня есть, да. Меня там знают. И ... Ну, одним словом, они меня там очень хорошо знают, чтобы мне помогать в этом щекотливом вопросе.
Гоблины были очень злопамятные создания. И некоторые из них прекрасно помнили, как мистер Линч прыгал от них по крышам, а затем, как ни в чём ни бывало, приходил расплачиваться с долгами, чтобы набрать новых, и снова не платить. И он допускал, что с неустойкой они специально допекал его, дабы поквитаться за прошлые доставленные неудобства.

Мистер Линч остановился, умолк, слушая Кейвон и рассматривая носки своих башмаков из драконьей шкуры. Про Марш сквибов он что-то краем уха слышал, но был так поглощён своими делами, что просто сделал в памяти соответствующую зарубку. Теперь же он передёрнул плечами, сочувственно хмыкнул и протянул:
— Да, я слыхал. Очень неприятная ситуация. И конечно же, как всегда, многие делают вид, что так и надо и ничего такого не произошло.
Чтобы он делал, если бы сам был сквибом? Наверное бы ушёл жить к магглам, не иначе. Какая-то не веселая перспектива, мысли о которой заставили Элара тряхнуть головой. Он убрал с лица волосы, и живо переключился на вопрос мисс Ни Хейли:
— Для начала мы организуем внеплановый кастинг. Я хочу поддержать ирландцев, поэтому буду прослушивать всех — даже без должного образования. Ко всему прочему, я думаю, что нужно помочь в трудоустройстве другим ирландцам, кому захочется работать в театре. Мы должны поддерживать друг друга.
Он снова принялся расхаживать туда-сюда. Набойки на каблуках его ботинок глухо стучали по полированным доскам.
— Но уже сейчас ... Уже сейчас мы готовим серию небольших сатирических скетчей и снова на злободневную тему — они будут посвящены историям отравлений. Ну вы поняли, куда я клоню, да? А сезон откроем пьесой моей матушки. Она повествует об ирландской волшебнице Боудикке. У нас и декорации почти готовы. А костюмы ... Нда, — он вспомнил о тех тряпках, которые они совсем недавно трясли с Дугласом, и вздохнул: — Пока они меня недостаточно удовлетворяют. Мы начали благоустройство театра. Я обязательно сегодня покажу вам всё.

Отредактировано Элар Линч (2021-04-11 19:47:47)

Он любил и страдал. Он любил спать и страдал от недостатка сна. Оттого-то, нередко, мистера Линча отличала чрезмерная возбуждённость речей и жестов, а так же определённая заторможенность в восприятии информации. Вот и сейчас, когда мисс Ни Хейли предложила ему выпить кофе не откладывая, он не сразу понял о чём идёт речь, а когда наконец до него дошло, то Элар сорвался со своего места, активно замахал кому-то по ту сторону сцены, и принялся при помощи искусства пантомимы сообщать неизвестному о том, что ему требуется в данную минуту. Понял  или же не понял этот "некто", то, что ему сообщал мистер Линч, однако в темноте закулисья Элар узрел понятливый кивок, удовлетворился им, и поспешил сообщить Кейвон:

— Сейчас нам принесут по чашечке, — он мог бы воспользоваться хозяйственными чарами, но не стал, так как эта область магии мистеру Линчу была не особенно близка, и с большей долей вероятности, вместо кофе они получили бы пару чашек куриного бульона.

Конечно же к интервью нужно было готовиться, но Элар не особо готовился — откровенный, он привык, если не говорить правду, то по крайней мере не лгать самому себе. А готовиться к тому, что ответить на прямые вопросы друга — одна из форм лжи. Мистер Линч, где-то в глубине души, считал, что Кейвон его друг, пусть даже он знал её всего ничего, и потому в плане ответов на вопросы полагался на вдохновение. А сейчас его вдохновение было подвижно. Его двигали кредиторы, мадам Дож и её туманные инсинуации, собственные мысли, а так же — престранные события. Например, сегодня утром он получил письмо и сверток. Сова принесла их рано утром. Элар ещё спал. Бесцеремонное животное бросило посылку на одеяло и вылетела в окно недовольно ухнув. В свертке лежала пьеса. А в письме ...

— Да, волшебница Боудикка. Она ..., — начал Элар, но мысли его занятые были другим. Он разорвал оберточную бумагу, развязал тонкую ленточку. Листки слегка хрустели под пальцами. Пробежав взглядом по тексту, Линч подскочил, как ужаленный и расхохотался. Перед ним лежала пьеса о сквибе из благородной английской семьи. Он прикидывался магом, наняв для этих целей слугу — волшебника в стеснённые средствах. Слог, намеки — полные утончённых подколов и изысканной иронии, всё это было восхитительно. Письмо было не менее восхитительно — особенно своей таинственностью. Отчего-то мистер Линч нарисовал в своём воображении женщину — если пьеса была беспола, то письмо принадлежало определённо женщине. И эта мысль, вкупе с волной вдохновения, наполнило воображение Элара волнующими искрами. Какая она? И почему пишет именно ему? Десятки вопросов и не одного ответа.

— Матушка потратила на эту пьесу более десяти лет. Потому, что собирала информацию о Боудикке по всей Ирландии. Вы не поверите — она встречалась даже с потомками Боудикки, которые живут в Ирландии до сих пор. Кажется в Дубилне ... Да. Итак, пьеса рассказывает о том, как Боудикка восстала против тёмного мага, который хотел поработить её, но благодаря силе духа и таланту ведьмы, ей удалось победить его и восславить ...

Он продолжал и продолжал говорить, сам даже не понимая того, что вряд ли кто-то будет это читать, даже если соберётся идти на пьесу в «Химеру». Впрочем, какая разница? Главное, что ему было интересно самому — расхаживать по сцене, стуча каблуками своих башмаков из драконьей кожи, размахивать руками и нести чушь о величии данным давно умершей ведьмы.

— Матушка поживает хорошо. Из-под её пера вышло несколько работ посвящённых истории Ирландии. И она хочет перебраться в Лондон. Наверно для её трудов на родине не хватает ... Масштабности, — Элар улыбнулся, — И её, конечно же, вдохновила моя победа. Ведь это правда победа.

Интересно, кто всё таки ему написал?

Отредактировано Элар Линч (2021-04-16 01:19:42)

Где-то по ту сторону кулис кто-то уронил что-то на пол, причём так, что Элар подпрыгнул и чуть было не расплескал кофе. Сокрушённо качая головой, он в молчаливом жесте погрозил этому "кому-то" кулаком, а затем снова вернулся к своим мыслям об интервью и Кейвон. Ему нравилось, что мисс Ни Хейли задает вопросы по существу, но при этом нисколько не обрезает ему крылья, и мистер Линч, с высоты своей увлеченности темой, мог разойтись так, как считал нужным.

— Моя матушка работает над грядущей независимостью уже давно. Сколько я себя помню, она всегда была активной участницей всего, что так или иначе касалось нашего народа. И, конечно же, — мистер Линч умолк, чтобы сделать большой глоток кофе, а затем продолжил, — Конечно же теперь у неё есть все шансы пожать плоды своих трудов. Надо сказать, что очень скоро мы готовим с ней совместный сборник ... Это будет несколько пьес для детей. Я думаю, что нужно приобщать нашу молодёжь с пелёнок ... Когда я был маленьким, то матушка приглашала в гости соседских детей, и мы ставили настоящие спектакли. Это было здорово. Наверно с тех пор у меня появилась любовь к театру.

Чашка с недопитым кофе плавно уплыла куда-то в сторону потухших сейчас рамп. В суфлёрской будке тоже никого не было, хотя обычно оттуда глядело печальное лицо мистера Картера, едва ли не единственного оставшегося в "Химере" англичанина, которому было плевать на всё, кроме бутылки и хорошей компании. Элар мазнул взглядом по потолку, а затем уселся прямо на пол.

— Не предел. Конечно. И мне хотелось бы ... Ну, скажем, хотелось бы большего. И успеха, и возможностей. Знаете, как говорят — главное начать. И вот мы начинаем. У нас уже почти готов репертуар, я заказал чудесные декорации ... Мой друг, мистер Флэнаган любезно согласился работать со мной. Целый живой профессор в театре, представляете? Кроме пьесы о Боудикке у нас будет несколько других историй, в том числе о современной жизни. Затронем злободневные темы. Люди должны почувствовать, что театр и жизнь не так далеки друг от друга. Я хочу ... Хочу ещё.

Конечно же он хотел ещё. И в своём нетерпении не знал меры, хватаясь за всё, что только можно. Он хотел колдографии, постоянную передачу на радио, желал, чтобы его имя не сходило со страниц газет, а так же появляться на всех вечеринках. Он желал, чтобы на него не косились, как на ирландского выскочку, а уважали, как, например, уважали его отца его маститые коллеги.

— Вот скажите, — внезапно обратился Линч к Кейвон, — Как по вашему, чего мне не хватает для того, чтобы стать ещё масштабнее?

Как там было на десятой страничке присланной рукописи? Или на шестой? Элар не помнил, но сам диалог запомнился легко:
— Скажи, любезный, ты всегда был эдаким или стал им случайно?
— Каким именно, сэр?
— Умным. Ты был способным ребенком?
— Моя мать считала, что я сообразительный, сэр.
— Ну, это ничего не значит. Моя тоже так считала.

Отредактировано Элар Линч (2021-04-19 23:51:36)

Кейвон говорила и делала это зажигательно, ярко, со всей страстью человека, который уверен в собственной правоте. И мистер Линч слушал. Внимал ей, рисуя в своём воображении пленительные картины того, что его могло ждать в этом новом мире, где Ирландия — благословенная, изумрудная Эйре — наконец независима и свободна от тех, кто все эти годы владел ею бесправно. Те воздушные замки, что сейчас проплывали перед его взором, были наполнены сладостными образами, тем более яркими, что скрашены они были словами человека, к судьбе Ирландии, неравнодушного. Слегка прикрыв глаза, по прежнему сидя на полированных досках, мистер Линч даже заулыбался, представляя, как он будет получать свою первую премию или разрезать красную ленточку на улице своего имени. Улице, где от одного края до другого, куда не кинь взор, были одни только театры и ничего кроме театров. Улица, на которой не смолкала музыка и веселье, и где каждый из желающих мог погрузиться в пьянящую богемную жизнь, к которой многие желали прикоснуться, и прикасались, покупая билеты и вдыхая особый театральный дух, который не спутаешь ни с чем.

Мечтая об этом, Элар, нет-нет, да и возвращался в мыслях своих к полученному сегодня письму. Бумага слегка пахла какими-то духами. Она была гладкой на ощупь и хрустела под пальцами. Начиналось письмо с вежливого: «Уважаемый, сэр ... », и было написано красивым, твёрдым почерком. Мистеру Линчу нравилось думать, что он проницательный, оттого-то ему сразу пришло в голову, что принадлежит это письмо особе незаурядной. Впрочем, не нужно быть особенно проницательным, чтобы понять — заурядные люди не пишут хорошие пьесы на скандальные темы, и не отсылают их в театры, в полной уверенности, что адресата они заинтересуют. На это требовался особый авантюризм, который Элар оценил. Он не был уверен, но предполагал, что анонимный автор может приблизить его триумф, ведь авторство предлагалось принять самому мистеру Линчу, и никому другому.

— Вы говорите красивые вещи, — вынырнув, наконец, из своих фантазмов, сказал Элар, — И мне хочется верить, что это когда-нибудь случится. И желательно — раньше, чем я превращусь в старика с бугра. А потому ... Приложу все усилия к тому, чтобы этот день настал побыстрее.

Когда мисс Ни Хейли упомянула о школе, мистер Линч встрепенулся. Эта история понравилась бы его мамочке так, как, наверное, не понравился триумф родного сына в «Химере», потому, что всю свою жизнь Финнуала Линч мечтала взращивать патриотически настроенные умы. Она тренировалась на своих и чужих детях (сыновьях и дочерях её многочисленных родственников и друзей), и, надо сказать, добилась определённых результатов. В некоторых отдельных случаях — вполне неплохих результатов. Как и любые леди, которых заботит некая идея фикс, госпожа Линч знала толк в нравоучениях, и потому Элар легко мог представить её у классной доски.

— Нет, ны слыхал, — мистер Линч встрепенулся, — Я со своими проблемами в театре совершенно выпал из происходящего. Чудесная идея!

Он вскочил на ноги и вновь забегал туда-сюда, потирая в воодушевлении руки.

— Думаю, что моя матушка… Ей было бы интересно поучаствовать. А сам бы… С удовольствием предложил бы, в будущем, прослушивания и трудоустройство желающим. Например. И курсы для старших классов, если кто решит пойти по этой стезе. Как вам идея?

Новость о школе действительно пришлась по душе мистеру Линчу, который, не в пример многим своим предшественникам, понимал, что детей нужно направлять в нужную сторону с младых ногтей. А юношеству нужна поддержка. В том числе и денежная.

— Реджинальд Флэнаган, да, — спустился Элар с небес на сцену, — Он мой лучший друг и… Одним словом, он профессор артефактологии в Хогвартсе, но временно не на посту. И помимо того, что он археолог, он ещё и художник-декоратор. Не правда ли — огромная удача? Теперь в «Химере» будут максимально аутентичные декорации.

Элар улыбнулся.

— Кстати, а хотите… Я уже говорил о том, что у нас намечается кастинг. Не хотите поучаствовать? Ну или осветить сие событие? — он позволил себе фыркнуть, — На самом деле, это просто весело.

Элар рассмеялся:

— Я не против получать время от времени вдохновляющего пинка. Тем более — от дружеской ноги. Иной раз волнения связанные с устройством того, чтобы всё это функционировало уничтожают воодушевление. Знаете, — он махнул рукой, — Говорят, что никогда не нужно смотреть, как готовят блюда в кухне ресторана. Якобы потеряешь аппетит. Так и с театром. Нужно иметь крепкие нервы, чтобы не разочароваться от процесса создания всего ... Этого.

Он обвёл взглядом пустующий зал, затем снова взглянул на Кейвон. Он почти не знал её, но почему-то ему казалось, что она человек ответственный — по крайней мере, куда больше, чем он сам. Когда у Линча чего-то недоставало, находя это в других, он невольно восхищался. Так, например, его подруга детства мисс Квирк была таинственна, Реджинальд был умён и внимателен. Некоторые таланты незаслуженно обегают в чествовании.

— Да ... Я поговорю с матушкой. Нам, наверно, стоит по результатам встретиться, и побеседовать всем вместе. Идея замечательная, и я был бы рад помочь вам.

И он действительно был рад. Потому, что мысль эта несла в себе много перспектив, как на будущее, так и на настоящее. Да и ... Реклама. Цинично, но всё, что делается для детей, автоматом западает в сердца людские куда лучше, нежели чем то, что ты творишь для взрослых.

— Профессор готовит экспедицию для своих выпускников. И для этих целей, как я понимаю, взял отпуск. Тем не менее ... Знаете, мне кажется, что Хогвартс это не то место, где его ценят по достоинству. Поэтому ... Я поговорю и с ним о школе.

Элар вновь рассмеялся, когда Кейвон заговорила о своей возможной роли. Отчего же, отчего же нет? Впрочем, как там говорится у древних ... Всякий судит о том, что знает, и в этой области он хороший судья; нельзя требовать от математика убеждений красноречивых, а от оратора — точных доказательств.* Так, кажется, было написано в одной из книг  в коллекции Реджинальда? Впрочем, не суть.

— На самом деле ... , — он хотел было предложить Кейвон кое-что, но вовремя себя одёрнул. И так уже она обещала поговорить с кем-то о его банковских делах, предложила сотрудничество в школе — не след чересчур наседать.
Вместо этого Элар уцепился за день Святого Патрика.
— У нас будет вечеринка для всех желающих и бесплатный спектакль. Мне говорят, что это сущая глупость в нашем положении делать это бесплатно, но в конце концов — один раз можно. Да и Патрик же, ну!
Он вечно жил с этой идеологией — один раз можно, да только этот один раз превращался в дюжину.
— А я ... отпраздную с друзьями, а потом пойду шататься по городу. Люблю, знаете ли, поддержать веселье других. А вы? Празднуете с семьей?

Может быть стоит махнуть к матери?

* Этика. Аристотель.

Отредактировано Элар Линч (2021-04-30 17:09:49)

Спектакль, который готовил мистер Линч и его труппа ко дню святого Патрика, относился, так скажем, к патриотическим. В нём серьёзности было столько, сколько в известном Панче и Джуди, если бы Панч вдруг вздумал перестать колотить свою жену, вспомнил об ирландских корнях, и переключился бы на англичан в раздаче тумаков и берёзовой каши. С одной стороны — стоило выбрать что-то получше. С другой — святой Патрик же! Время ли для прописных истин и патетики?

— Я буду очень рад вас увидеть, — расплылся Элар в улыбке, которая роднила бы его с Чеширским котом, если бы только у Чеширского кота был в его распоряжении театр, а не выводок блох (пусть из Страны чудес, но всё равно не лучший капитал): — Приходите сами, приводите друзей. Места будут.

Что особенно радовало мистера Линча в том мире, который его окружал, так это та особая бесшабашная свобода, коя отличала людей творческих, мало приученных к порядку, и находящихся в натянутых отношениях с ответственностью. И в такие дни, как день святого Патрика, эта атмосфера имела особенный привкус. И старательно выплёскивалась через край, грозя затопить всё вокруг.

— Честно говоря ..., — Элар немного было смутился, но тут же отбросил своё смущение: — Это будет нечто совсем простое и весёлое. Мы поставим комедийные сценки из жизни ирландца, что вынужден существовать с англичанами бок о бок, но выходить победителем из передряг, которые те ему устраивают. Я решил, что ... Пусть люди посмеются, хорошо проведут время. Не всегда нужно быть серьёзным, не так ли?

Он с озорством подмигнул Кейвон, затем умолк, внимательно слушая то, что она говорила. В сущности говорила она вещи правильные, и Элару возразить было нечего. Теперь он мог всё. Теперь руки у него развязаны, пусть даже не до конца.
— Я постараюсь, чтобы те, кто имел определённые взгляды, питались нашими блюдами с завидной регулярностью, — отозвался Линч, уже серьёзным тоном, и добавил: — Но в этом мне будет нужна ... И ваша помощь, Кейвон. Дело в том, что ... Вы сами понимаете — публичные люди без прессы — ничто. Кто будет знать о нас, если мы не будем мелькать на страницах газет, на радио. Не каждая домохозяйка выбирается по выходным в театр, а вот газету её супруг читает регулярно, да и она тоже листает. Одним словом — я не предлагаю превращать "Пророк" в театральный еженедельник, но если у вас будет возможность поместить заметку-другую обо мне, или о чём-то связанном с "Химерой", то это было бы весьма кстати. И я готов заплатить. То есть — в кассу будущей школы для маленьких ирландцев, если хотите.

Как-то кстати ему вспомнилась история с "Огневиски", которые стартовали агрессивной рекламной компанией, хитроумностью своего создателя превращённой в настоящий спектакль. Чем "Химера" хуже, в конце концов? Конечно мистер Линч не собирался тратить деньги на бездарные вирши о себе любимом, однако мечтал, время от времени, подавать в "Пророк" коротенькие новости из серии: "В "Химере" продано рекордное количество билетов", "Премьеру "Химеры" посетил Гуго Голдглас — легендарный певец ртом и игрун на гитаре", и всё такое прочее.

— В первую очередь мы должны отказаться от старых предрассудков. Что мы обычно ставим? Пьесы позабытых и наскучивших волшебных драматургов? От них уже зевать тянет, честное слово. Я пишу сам, но ведь есть ещё те, кто пишет. А кроме этого, — Элар доверительно наклонился к мисс Хейли ближе, — Есть ещё маггловские пьесы. Почему мы совсем о них не думаем. Ведь это так интересно, тем более, что магглорождённых волшебников у нас достаточно. Разумеется, я хочу сделать упор на ирландцев-актёров, потому, что ... Вы сами понимаете — сколько можно сидеть в тени? Мы — корабль в бушующем море, который перевозит на своём борту ценный и важный груз. В наших сундуках есть то, что ещё не видели те, кто обычно любит поглазеть из партера. Это волшебство без волшебства ... И, кстати, мистер Флэнаган, часто не использует магию в своей работе. Он привык полагаться на ловкость собственных рук. Так и мы — должны рассчитывать на свою кровь и талант лицедейства.

Элар перевёл дух, а затем встрепенулся:
— Кстати, хотите взглянуть на декорации?

Элар никогда не отличался особой серьезностью. Он был, иной раз, даже слишком весел, и это могло быть назойливым и лишним, особенно для неподготовленных. И чаще всего такими неподготовленными, которым вечно всё не так, были англичане. Со своими соотечественниками, мистер Линч, всё же, гораздо проще находил общий язык, даже если те были не особенно расположены к улыбкам.

— Отличная идея, — кивнул мистер Линч, когда Кейвон упомянула “Околдованных”, но всё же возразил: — Но мне хотелось бы начать со своих. Бесплатные билеты должны достаться нашим, а не полезным англичанам. Но со временем — почему нет?

Со временем он намеревался пролезть, проползти ещё дальше. Может быть даже в Министерство магии. В конце концов, там тоже должны были быть те, кому искусство не безразлично. Так вот — пусть тоже поучаствуют на благо ирландского театра. Но эти фантазии от реальности были всё ещё далеки и определённой конкретики не имели. В отличии от тех планов, которые мистер Линч уже реализовал, или же просто озвучил. Кейвон в том числе.

— О, они у меня ещё получат по заслугам, — в глазах Элара плясали чёртики. Он действительно верил в то, что его пьесы и постановки, будь то маггловские или же собственного сочинения, могут доставить неудобства властьимущим. И почему верил — так оно и было. Масштаб, правда, пока не тот, но на достигнутом останавливаться Элар не собирался, — Есть у них такой парень — Шекспир. Занятные пьесы писал, скажу я вам. Да и не только он. У магглов, судя по тому, что они пишут, тоже проблемы с их … Как это? Чистокровные магглы? Бывает такое?

Он пожал плечами. Наверно бывает. Тех, кто готов с радостью жить за чужой счёт в любых прослойках общества полным полно. И не важно как именно они называются — суть одна и та же.

— Всенепременно, — Элар подождал пока Кейвон закончит, затем предложил ей руку калачиком, и затянул свою воодушевляющую песню о том, сколько всего они с мистером Реджинальдом напридумывали, сделали и ещё планируют сделать. Вместе с Кейвон они спустились вниз, вновь прошли за кулисы, а затем, через хитросплетение коридоров вошли в мастерские. Здесь пахло пылью, клеем, красками, тканью и чем-то ещё неуловимым. Сейчас в мастерской никого не было, но чей-то чай остывал в кружке на столе. Перед тем, как усесться на него, Элар отодвинул кружку от себя подальше.

— Какой вы видите Ирландию из легенд, Кейвон? — спросил мистер Линч у своей спутницы. Она стояла не так далеко от закрытых чехлами частей декораций, распознать которые сейчас было невозможно. В центре мастерской нечто тоже было покрыто белой тканью. Пыль — враг художника.