Проходя нынче по Министерской площади можно было бы набрать мнений и сплетен не то что на статью, а на толстый журнал с каким-то нибудь актуальным названием "А я слышал, что..." или "Мой приятель, а он такое точно знает, мне сказал..."
Новость о новом Министре Магии взбудоражило умы на еще не забытую тему отставки предыдущего. Волшебники, что сновали по площади, живо обсуждали новость дня, спешили к лоткам за "Вечерним Пророком", который выходил редко, только по сенсационным поводам, но сегодня повод был именно такой, и коллеги Кейвон успели напечатать подробности.

Сама Кейвон взяла у Фортескью рожок аж с тремя шариками мороженого (шоколадное, бузинное и вишневое) специально чтобы он занимал руки и мешал достать блокнотик, и записывать все мнения и домыслы, что гудели вокруг. Только за то время, что она пересекала площадь, направляясь к Холлу Каминов, Кейвон услышала три новых теории заговора об отравлении прошлого Министра, Нобби Лича. Согласно одной из них, его отравили сливочной помадкой, как Министра Магии Вильгельмину Туфт, но если тогда это была случайность, то теперь – злой умысел. Согласно второй, Лича на самом деле не травили, а похитили, а в святом Мунго лежит его двойник, принимающий оборотное зелье. А если верить третьей, то Лич отравился сам, боясь расправы, но не рассчитал дозу. Зачем отравился сам, вы спрашиваете? Потому что знал, что над ним учинят расправу мозгошмыги, существование которых это происшествие как раз и доказывает. 

Кейвон пришлось хлопать себя по рукам (мысленно, так как обе были заняты), чтобы не начать брать интервью у того прохожего, который про мозгошмыгов. В Холле Каминов две дамы полушепотом и с очень выразительными лицами утверждали, что Лича отравила жена, потому что застала его в кабинете с руководителем группы по борьбе с упырями, или же что руководитель группы застал Лича с женой, или же упырь застал Министра с группой по борьбе, но так или иначе кто-то из них спланировал страшную месть, которой и оказалось отравление. Кроме того, дамы убеждали друг друга, что новая Министр получила должность через постель, но не уточняли, через чью. Востря ушки, надеясь услышать хотя бы предположительные имена, Кейвон зазевалась и налетела на знакомую спину в знакомой мантии. Вафельный рожок налетел вместе с ней, и оставил на мантии творческие следы в жанре раннего абстракционизма, а сам немного помялся, но не рассыпался окончательно.
– Damnú! – выругалась Кейвон, стараясь перехватить помятый рожок так, чтобы другой достать палочку, по возможности ликвидировать абстракционизм, ну или все равно придется доставать кошелек и возмещать ущерб, – Прошу прощения... О, Шерлас!..
Не моргнув, Кейвон перешла на ирландский.
– Как я удачно.

Отредактировано Кейвон Ни Хейли (2021-03-19 19:06:23)

– Да, февраль, – раздалось невозмутимое согласие из-за спины Шерласа, – Это я так закаляюсь.
Как для колдовства в очень людном месте и практически на ходу, она более чем сносно справилась с устранением пятна. Поднырнув теперь под высоким братом, Кейвон подтолкнула его в сторонку, к стенке возле одного из каминов, к которому выстроилась очередь. Действия ее были продиктованы не столько социальным этикетом и заботой о ближнем (кроме Шерласа), сколько заботой о вафельном рожке, и без того травмированном.
Однако, убрав палочку, Кейвон достала платок с кружевами и вышивкой – да, прямо такой как в стародавние времена, – и обернула им рожок, отнесясь к тому с заботой, как к ветерану.

– Говорят все и сразу, – она пожала плечами, – У нас бедлам, после утреннего номера сразу взялись за вечерний. Ставок пока нет достаточно интересных, чтобы вносить даже пару сиклей. Нет, Шерлас, мы с тобой если будем играть, то только по крупному...

Вкратце Кейвон пересказала, чем гудела редакция. Кто-то прочил новой мадам Министру не больше пары месяцев, если не будет осторожна, то есть если не отменит все разговоры о независимости Ирландии. Были и такие, кто отзывался о мадам Дженкинс с уважением и ставил на то, что она еще нас всех пересидит. Она так же поделилась, что слышала в толпе только что, по пути.

– В общем, все как обычно, – подытожила Кейвон, и при том ее собственный энтузиазм больше касался остававшегося в вафельной глубине вишневого шарика, чем нового назначения главы государства, – Пока ничто не предвещает, но если будут перевыборы... Конечно, опять будет балаган, но вдруг в конце концов прорвется кто-то из наших, а?..
Кейвон иронично улыбнулась брату, не веря всерьез, что такое может произойти в нынешнем политическом климате. Хотя, конечно, в этом было бы известное изящество, назначить Министром ирландца, ему же самому (или ей, конечно!) организовать выход Ирландии из состава, и так все провернуть, чтобы теперь англичанам пришлось среди себя второпях искать нового Министра и половину сотрудников Министерства.

– Была бы то миссис Квирк, был бы другой разговор, – добавила Кейвон уже серьезнее, догрызая вафлю, после вытерла пальцы, красиво сложила и убрала платочек, – А что слышно у вас?.. Кстати, ты куда сейчас?..

Отредактировано Кейвон Ни Хейли (2021-03-20 02:46:29)

Очень удобно, когда брат такой высокий и широкоплечий, что если толпа сама этого не учитывает и не расступается, то потом не жалуется.

– Шерлас, голодный обморок мне не грозит, потому что я только что испортила себе аппетит тремя шариками мороженки, – с достоинством сообщила Кейвон, как раз когда они уже выходили на площадь, – Даже если вычесть то, что я оставила на твоей мантии. Кроме того, тот факт, что твою мантию я таки почистила, а не разрезала в ошметки, означает, что я еще даже не валюсь с ног. Таким образом, нашей маме нечего тебе предъявить, и твоя голова останется на месте.

Барышня может закончить колледж и перестать посещать клуб дебатов, но нельзя вывести дебаты из самой барышни. Нет, Кейвон, безусловно, устала за этот день, да еще и они с Шерласом отлично отдохнули в субботу в пабе. Тем не менее, благодаря воспитанию матушки, Кейвон никогда не показывала, что она устала, и сохраняла все свое достоинство и изящество, пока не падала носом в подушку. Хотя даже когда носом в подушку – молодые люди, которым посчастливилось побывать рядом в эти моменты, утверждали, что во сне она прекрасна и сущий ангел. Так вот, когда Кейвон уставала, для посторонних людей ее поведение делалось лишь только чуточку более степенным, чем обычно, что на данный момент эти посторонние и имели удовольствие наблюдать.

– Я бы предпочла домой, – предложила она, махнув рукой в соответствующем направлении, – Пока мы приготовим, я как раз, возможно, дозрею до главного блюда, и может быть даже съем ложечку. Да и в субботу мы так хорошо посидели, думаю, Мактавишу надо тоже дать от нас отдохнуть. Ему еще на день Пэдди иметь с нами дело, а это скоро.

До дня святого Патрика оставалось меньше месяца, и в этот день в излюбленном пабе веселье не угасало до утра, а Шерлас и Кейвон, очень удачно не обремененные еще пока семьями, могли себе позволить полную беззаботность.

Отредактировано Кейвон Ни Хейли (2021-03-21 20:15:42)

– Месяц – нет, – загадочно улыбнулась Кейвон, – Но пару дней пусть он по нам поскучает.

Паб, конечно, был таким заведением, которое редко теряло популярность, даже ирландский паб посреди магического Лондона. Не только в уик-энд, но и вечер понедельника и любого рабочего дня завсегдатаи заглядывали пропустить пинту-другую перед возвращением домой. "Ирландия" пользовалась популярностью не только, собственно, у ирландцев, потому что обладала и атмосферой, и кухней, и лучшим Гинессом за пределами того острова, где он был создан. Кроме того, после целого дня, а то и целой недели работы с англичанами, желание провести время с соотечественниками обострялось, отдохнуть хотелось даже от британских акцентов, которые в "Ирландии" звучали тише, и никто не смотрел косо, слыша гэлльскую речь. Не то чтобы косые взгляды взгляды Кейвон или Шерласа останавливали, ведь Хейли могли в ответ посмотреть такими, что никакого сглаза не надо, но все же приятно было иметь карманную родину в стане врага.

Дома Кейвон выложила блокнот с заметками за день и пергаменты с набросками статей. Махнула палочкой в сторону кухни, где в дровяной плите зажегся огонь. Оглянулась, услышав слова Шерласа.
– В Штаты?.. – она мимолетно прищурилась, в той же точно манере, что у ее брата, но рассудительно наклонила голову в ответ на аргумент, – У тебя уже есть там кто-нибудь на примете?

Мнение ирландской диаспоры в США иногда проскальзывало в их прессе, и Кейвон с интересом ее читала, так как это могло бы оказаться значительным подспорьем. Есть хоть часть эмигрантов решит вернуться в независимую Ирландию, это сразу лишние умы и рабочие руки, не говоря про средства. Правда, как и в Великобритании, не все американские ирландцы были единодушны. Те, кто успели ассимилироваться, не хотели сниматься с насиженных, а порой и выстраданных мест, и всячески закрывали глаза на судьбу исторической родины. Очевидно, что Шерлас заинтересован отыскать не таких.

Ирландцев, которые не проявляли энтузиазма, где-то даже можно было понять. Особенно те семейства, которые давно и прочно засели в магическом мире. Конечно, англичане обращались не лучшим образом и до принятия Статута, но и такого возмутительного обхождения, которое перепало на долю ирландцев-магглов в истории Магической Британии было меньше, притеснения были чаще индивидуальные, чем систематические. Тем не менее, та же Кейвон считала, что следует позволить решать людям. Если они хотят отдельную страну, то должны иметь на нее право, и вот тогда, если правительство откажется их отпустить, это превратится в систематическое притеснение. Однако, пока многих ирландцев и впрямь все устраивало, а перспектива жить неизвестностью в суматохе нового государства смущала тех, кто не горел идеей, как горело семейство Хейли, и другие активисты.
Но на то они и активисты, чтобы заразить своей идеей других.

А уж когда речь заходила об отдельной школе, то тут же находились специалисты по истории магии и встревали, что Хогвартс, якобы, был основан четырьмя представителями четырех стран Объединенного Королевства, включая ирландца, и разве это не красивая легенда об унификации и дружбе народов. Тем не менее, на фоне отделения целой страны, организовать школу было легче, и возможно это даст серьезные плоды если не в нынешнем поколении, то в следующем. Кейвон надеялась дожить. И осветить.

– Я допускаю, что их школы на уровне. Там же столько много разных, – рассудила Кейвон, усаживаясь на столешницу возле плиты, – В Салеме, в Новом Орлеане изучают что-то интересное, насколько я знаю. Думаю, уж точно больше разнообразия, чем за последние лет пятьсот в Хогвартсе. Но а как ты намереваешься их убеждать работать бесплатно?.. Даже если у них хватит энтузиазма, нужно же им с чего-то жить. Кстати, на тебя не выходил мистер Кэрроу? Говорят, он нашим денег предлагает.

Кейвон успела соскочить с кухонной столешнице, на которой только что закончила протирать приборы. В их семье порядки были наполовину деревенские, на половину – парижский высший свет. Детям дозволено было бегать после дождя босиком по лужам, месить грязь и швырять ею друг в друга, но к ужину извольте переодеться и стелить салфетку на колени, а так же отличать нож для рыбы и для масла. В тесной квартирке младших Хейли они повторяли эти домашние порядки: у них были в наличии салфетки, которые Кейвон каждый раз фигурно складывала, и посуда с узором. Да, стол служил как обеденным, так и рабочим, и ужинали они в расслабленной обстановке – то есть, не переодевались в парадные мантии, но они ведь не плебеи какие-нибудь, чтобы без натертых приборов и цветов на столе. 

Содержимое сковороды перекочевало в сервировочную тарелку, на столе появилась корзинка с булочками, фарфоровая масленка и нож – разумеется, для масла.
– Ты умеешь уговаривать, – с совершенно серьезной улыбкой произнесла Кейвон, когда они с братом уселись за стол, – И найти тех, кого уговаривать не придется. Как минимум, если они откажутся ехать, диаспора там может помочь средствами. Многие уезжали туда на заработки, и, я думаю, какие-то сантименты о родине должны быть живы. Американцы бывают очень щедрыми, если им правильно сервировать патриотизм. Они ведь так любят свободу.

Конечно, задача была привлечь тех из эмигрантов, кто еще считал себя ирландцам, но зато в тех, кто пустил корни в Штатах и сменил помимо гражданства еще и национальность, можно попробовать воззвать к новоизобретенному менталитету. Ремарки Кейвон, разумеется, не лишены были доли иронии. Это случалось с ней часто.

– А Кэрроу я упомянула только к тому, чтобы знать, насколько активно он действует. Я не говорю, что ему нужно поддаваться, но бдить его следует. У него большие деньги, а деньги, сам знаешь, могут вскружить голову, если зазеваться. В тебе-то я не сомневаюсь, но Кэрроу ведь будет искать слабые звенья.

Чем плоха идея, набравшая обороты и активистов – не всех знаешь, не всем доверяешь, даже из своих. Кэрроу тоже это знал, уж наверняка не дурак. Лично Кейвон не видела ничего морально дурного в том, чтобы, при случае, принять его деньги, но не условия. Другое дело, что делать это нужно хитро и осторожно, чтобы никакой законник в Визенгамоте носа не подточил. Деньги те Кэрроу все равно извлекал из земель Ирландии – отчего бы не отобрать их и не вложить обратно.
Кейвон об этом думала, но ничего не сказала, потому что Шерлас уже знал ее точку зрения по этому вопросу. Вместо этого она разломала булочку, и пока мазала ее маслом, спросила:
– Когда ты отправляешься, и когда ждать тебя назад?